Превратности судьбы.
Кажется, такие повороты случаются только в остросюжетных фильмах. Вот наш герой находится на вершине славы, триумфа и всеобщего почитания, но буквально через минуту он уже одинок, почти всеми забыт, а в сердце и речах его слышится горькая обида.
Только что взята крепость Корфу, одна из самых неприступных твердынь мира, освобождены Ионические острова, что принесло грекам свободу от турецкого и французского владычества, имя Фёдора Ушакова овеяно славой, но внезапно что-то меняется. Да, император Павел Первый награждает его чином полного адмирала, да, османский паша одаривает Фёдора Фёдоровича «бриллиантовым пером» одной из высших наград турецкой империи, но адмиралу становится ясно, что в русском высшем свете его победы словно бы никому и не нужны. Как умный дипломат он понимает, что подобные успехи можно и нужно развивать, что простой греческий народ готов носить русских на руках и в этом он убеждается всякий раз, когда выходит на улицы греческих городов, но, похоже, в Петербурге не отдают отчёта в важности происходящих событий. Ушаков остаётся на Ионических островах, помогая грекам преодолевать последствия многолетней оккупации, решает насущные вопросы устройства быта в разорённых городах, при его участии создаётся Сенат Ионических островов, что является началом их Независимости, беспрерывно трудится. Но, кажется, никто не собирается ему оказывать помощи. Вот что приходится писать адмиралу 10 марта 1799 года в письме графу Кушелеву. «При теперешних обстоятельствах, да и всегда дел столько много, что если бы со мной десять писцов были, не успели бы всего исполнить. Я никого такого не имею, кто мог бы писать, выслушивая от меня одно содержание и потому затруднён и измучен бесподобно, так что, теряя последние силы, третий день совсем почти болен… В письменных делах обуза пренесносная, она отягощает меня до бесконечности и отводит меня от других важных дел. Столько я отягощен, что жизни моей не рад.»
Хорошенькое дело! Можно сказать, наместник России на территории новой независимой Республики, не имеет даже подобия канцелярии!
Может быть, всё дело заключалось в том, что при блестящем взятии Корфу произошёл один неприятный эпизод. Из блокады русскими кораблями французов удалось выскользнуть кораблю «Женере», что вызвало вспышку гнева у Государя. И этот незначительный случай сумел перекрыть собой всю яркость победы? Но это же чудовищная нелепость! Впрочем, кто знает, что творится в головах Императоров…
Производство в адмиралы стало последней наградой, полученной Ушаковым от своих Государей. Оно возвело его на первую ступень значения во флоте, но тем сильнее подчёркивало превратности судьбы, которые начинали ему готовиться после взятия Корфу и, постепенно возрастая, нанесли потом последний удар по самолюбию, заставивший, в конце концов, покинуть службу.
Ещё 14 августа 1799 года он писал русскому посланнику в Турции Томаре. «За все мои старания и столь многие неусыпные труды из Петербурга не замечаю соответствия. Вижу, что, конечно, я кем – ни будь или какими – ни будь облыжиствами расстроен, но могу чистосердечно уверить, что другой на моём месте, может быть, и третьей части не исполнял того, что я делаю. Душой и всем моим состоянием предан службе я и ниочём более не думаю, как об одной пользе Государевой. Зависть, быть может, против меня действует за Корфу, я и слова благоприятного никакого не получил, не только ничего такого, что вы предсказывали. Что сему причиною? Не знаю… Столь славное дело, каково есть взятие Корфу (что на будущее время эпохой будет служить), принято, как кажется, с неприятностью, а за что, не знаю. Мальта – ровесница Корфу, она другой год уже в блокаде и когда ещё возьмётся, неизвестно, но Корфу нами взята почти без всего и при всех неимуществах. За всем тем надеюсь я на благость и милосердие Всемилостнейшего нашего Монарха».
Упоминание Мальты в письме совсем не случайно. Два года около неё топчется и никак не может взять прославленный англичанин Нельсон. И здесь появляется ещё один психологически болезненный мотив. Чувство несправедливости. Нет, конечно, английский адмирал поздравил Ушакова в самых изысканных выражениях. «От всей души поздравляю Ваше Превосходительство со взятием Корфы и могу уверить вас, что слава оружия верного союзника так же дорога мне, как и слава моего Государя…»
Но потихоньку, странным образом, лавры освободителя Ионических островов стали переходить к англичанину. Дошло до того, что составилась некая делегация из старшин города Занте и поднесла Нельсону бриллиантовую шпагу, назвав его главным виновником освобождения.
Ушаков крайне болезненно относился к подобным сообщениям. И дело здесь не в ревности, как можно подумать. Очевидно, адмирал, способный посылать на смерть тысячи людей и громить чужие флоты, был человеком необыкновенной воли и мужества. Но он принадлежал к тем представителям русского воинского сословия, которые глубоко проникнуты строгим исполнением своего долга и основывают это чувство на беспредельной верности Государю и Отечеству и высоком понимании христианской справедливости.
