Безвременье.
Возвратившись из Средиземноморского похода, Ф.Ф. Ушаков занялся делами, которые, наверняка, доставляли ему куда большее удовольствие, чем бесконечные сражения. Обустройство Севастополя. Госпитали, казармы, бани, кузницы, мастерские, доки. Есть где развернуться человеку с хозяйским глазом и практическим умом.
Блестящие результаты похода в Петербурге были восприняты, как мы уже говорили, весьма прохладно. Ушаков понимал, что попал в очередную опалу. После смерти Григория Потёмкина, а затем Екатерины II опереться ему в столице стало абсолютно не на кого.
12 марта 1801 был убит Павел I. На престол взошёл Александр I. Во флотских делах Александр разбирался, по собственному его выражению, как «слепой в красках». Его сановники, прежде всего, поставленный во главе созданного при министерстве Военных морских сил Комитета образования флота граф А.Р. Воронцов, утверждали, что Россия- -континентальная держава, следовательно, флот ей не нужен. Воронцов никогда на флоте не служил и был ему совершенно чужд. В одном из докладов он писал: «По многим причинам России быть нельзя в числе первенствующих морских держав, да в том ни надобности, ни пользы не предвидится. Прямое могущество и сила наша должна быть в сухопутных войсках». Морской министр П.В. Чичагов, по отзывам современников «англичанин до презрения всего русского», просто называл флот «обременительной роскошью».
Начались сокращения Балтийского и Черноморского флотов. Балтийский должен был равен объединённым силам флотов Дании и Швеции, Черноморский – турецкому. Ни о каких операциях в Средиземном море не могло быть и речи. Граф Воронцов высказался о Средиземноморском походе «делали несколько блеску и пользу никакой». Можно себе представить, каково было слышать Ушакову эти слова. Блестящее взятие Корфу, контроль над Ионическими островами, а следовательно, над всем Восточным Средиземноморьем назвать «никакой пользы», о чём здесь говорить? Сокращение флота, любимого детища Фёдора Фёдоровича, острой болью отзывалось в сердце. В 1802-ом году Ушакова переводят в Кронштадт командовать Балтийской гребной эскадрой, а на принадлежавшее ему по праву место командующего Черноморским флотом был назначен французский эмигрант, один из тех авантюристов, которых прикармливал русский двор с первых же лет французской революции,- маркиз де Траверсе. Именно этот тип и был впоследствии многократно изображен Салтыковым-Щедриным в образе французского эмигранта маркиза Сакрекокэн-соломенные ножки.
На глазах Ушакова шел процесс разложения и упадка флота. Началось все возрастающее увлечение солдатской строевой муштрой, плавания почти прекратились, постройка новых кораблей замерла. Балтийская гребная эскадра представляла собой уходящий со сцены морской истории набор старых кораблей, некоторые из них, казалось, ещё помнили Петра I. После славного и могучего Черноморского флота командовать этой рухлядью, можно ли было придумать оскорбление более болезненное? В конце 1806 г. Ушаков подал в отставку, написав в своем прошении не только о «телесной», но и «душевной» болезни. Александр, то ли смутился,- он всё же не мог не понимать значения Ушакова, — то ли просто заинтересовался, что имеет в виду адмирал? Морской министр Чичагов направил Ушакову письмо с просьбой дать царю необходимые разъяснения«в чем заключается душевная его болезнь, дабы его величество мог сделать что-либо к его облегчению». Ушаков направил императору Александру следующий ответ: «Всемилостивейший государь! В письме товарища министра морских дел объявлено мне: вашему императорскому величеству в знак милостивого благоволения благоугодно узнать подробнее о душевной болезни моей…. Всеподданнейше доношу, долговременную службу мою продолжал я от юных лет моих всегда беспрерывно с ревностью, усердием и отличной и неусыпной бдительностью. Справедливость сего свидетельствуют многократно получаемые мною знаки отличий, ныне же по окончании знаменитой кампании, бывшей на Средиземном море, частию прославившей флот ваш, замечаю в сравнении противу прочих лишенным себя высокомонарших милостей и милостивого воззрения. Душевные чувства и скорбь моя, истощившие крепость сил, здоровья, богу известны — да будет воля его святая. Все случившееся со мною приемлю с глубочайшим благовением. Молю о милосердии и щедроте, повторяя всеподданнейшее прошение свое от 19 декабря минувшего 1806 г.» Александр ответом удовольствовался, и 17 января 1807 г. последовало «высочайшее повеление» императора Александра I «об увольнении от службы адмирала Ф. Ф. Ушакова».
Можно ли было предвидеть подобный финал? Несомненно. Совершенно не способный к дворцовым интригам адмирал был обречён на подобный ход событий. Оглядываясь сейчас, с дистанции в два с лишним века на те печальные события, остаётся только констатировать, — абсолютно типичная для нашего Отечества история. Чем больше сил и таланта человек отдаёт служению Родине, тем больше вероятность равнодушного отношения со стороны государевых чиновников и быстрого забвения героя. Вспоминают о своих героях только в часы тяжелейших испытаний, когда оказывается, что земля русская только на них и держится. На Суворовых, Нахимовых, Ушаковых и т.д. У нас вспомнили флотоводца во время Великой Отечественной, когда судьба страны висела на волоске. Может быть, пора ломать столь грустную традицию? Возводить нашим героям памятники, писать книги, снимать фильмы, чтобы для соотечественников, особенно молодёжи, они из далёких, почти невидимых глазу персонажей превратились в живых современников. Чтобы закрывая книжку или выходя из кинотеатра, проходя мимо памятника, сердце человека переполнялось гордостью. Ведь вдумайтесь, как это приятно сказать: «Я соотечественник великого адмирала Ушакова»!
